Юрий Андреев. По-разному. В Риге работают отдельные дизайнеры, которые очень аккуратно и тщательно делают маленькие пространства. Особой архитектурной ситуации они не создают, т.к. отсутствуют большие капиталовложения в эту сферу. То тут капнет, то там. В свою очередь, архитектурная ситуация в Москве и окрестностях, на мой взгляд, напоминает два водоёма, разделённых плотиной. Один «водоём» занимает весь центр города, где люди на улицах ещё на что-то обращают внимание. В этом «бассейне», образно говоря, «обитают» две организации-МОСПРОЕКТ-1 и МОСПРОЕКТ-2, которые обслуживают архитектурный госзаказ. Частным архитекторам здесь ловить нечего, т.к. по существующей практике всё самое большое и престижное в столице проектируют специалисты из этих организаций, И если частный заказчик захотел себе построить дом в Москве, он должен выходить на уровень МОСПРОЕКТа, где ему уже скажут, кто им займётся. Борьбы идей нет, царит монополия, и поэтому все «новоделовские» дома в центре города — лишь слабое подобие того, что делают на Западе. Ну не удивляют! Да, современные технологии, аккуратное исполнение, но не более. А вот чтобы увидеть и сказать: «Вот ведь архитектура!»- такого нет. Это как фирма-монополист «ВАЗ» выпускает «девятку», которая объективно хуже и «Мерседеса», и «Рено», выживших в ожесточённой конкурентной борьбе.
S. Хорошо. А если частный заказчик всё-таки выйдет на городской уровень со своим проектом, он что, столкнётся с различными юридическими преградами?
Ю.А. Юридических преград нет. Действуют правила «по умолчанию», и «несанкционированный» проект, скорей всего, «завязнет» на градостроительном совете. Кстати, сейчас, в дополнение к нему, создаются и общественные советы по архитектуре, т.е. собирается коллектив и выясняет, достоин дом находиться в Москве или нет. Хотя этот вопрос, по определению, коллектив решать не в праве. Кто в праве? Только заказчик и проектировщик, и ещё, может быть, инстанции типа пожарной.
S. А как насчёт «вписанности» дома в городской архитектурный ансамбль?
Ю.А. Никак. Это вопрос архитектора. Мне кажется, что он обязан быть профессионально корректным по отношению к среде, куда попадает, и свою работу должен выполнить хорошо. Результат же зависит от того, как он это понимает. Мельников, например, возвёл свой знаменитый особняк на Арбате рядом с исторической застройкой, которая с ним никак не гармонирует. Тем не менее, на особняк все обращают внимание, а на соседние дома-не очень-то.
S. Вернёмся к вопросу о монополистах. Как ты считаешь, это положение чем-либо оправдано?
Ю.А. Отчасти, думаю, да. Гипотетический довод монополистов, наверное, звучит примерно так: «Свободный архитектор может оказаться недостаточно квалифицированным» — иначе почему нас не допускают в центр города? Действительно, любой проект подкрепляется совершенно конкретными инженерными расчётами: конструктивным, электрическим, систем отопления, вентиляции и т.д., которые должны быть выполнены грамотно. Иначе с домом потом может что-нибудь случиться. На Западе существует система профессионального лицензирования, когда архитектор, сдав множество экзаменов, получает право на частную практику. Процесс же получения наших лицензий зачастую не имеет ничего общего с выяснением степени профессиональной компетентности. Это как с автомобильными правами, которые можно, тем не менее, купить. Наша архитектурная лицензия фактически — это разрешение на занятия индивидуальной трудовой деятельностью в принципе. То есть получается, что архитектор со своей лицензией стоит в одном ряду с любыми другими юридическими лицами. Пока такое положение не изменится, сторонники монополии и будут «отчасти правы».
S. Мы разобрали относительные «плюсы» и «минусы» государственного архитектурного «водоёма». Что ты можешь сказать о лагуне, куда вытеснена частная архитектура?
Ю.А. На данный момент наша частная архитектура в основном творится в Подмосковье, где лихорадочно возводятся особняки и дачи. В пределах же города частные архитекторы занимаются главным образом квартирами и, может быть, ночными клубами, ресторанами и казино. Процесс нахождения «своего» заказчика и «своего» архитектора хаотичен и случаен, и обе стороны, как правило, являются друг для друга «котами в мешке». Заказчик и архитектор где-то встречаются, как-то договариваются, что-то делают, но часто результат остаётся скрытым за стеной фасада. В этом смысле, конечно, вы делаете большое дело, освещая архитектурную тему, хотя объективно — это капля в море. Доступной информации всё равно мало. Заказчик каждый раз не знает, что он покупает — все архитекторы для него на одно лицо. И требуется определённое мужество, чтобы впустить в свою жизнь другого человека, подчинить ему свой быт на полгода-год и, выложив немалые деньги, жить в том, что этот человек построит. Все архитекторы и дизайнеры должны быть на виду, должны периодически публиковать свои работы в специализированных журналах и каталогах, как это заведено на Западе, дабы заказчик имел возможность выбора. Одновременно это, в какой-то степени, оградит его от навязывания стилистических решений, что у нас происходит сплошь и рядом. Заказчик и архитектор-стороны абсолютно равноправные, но право первого хода принадлежит заказчику. В настоящий же момент, опять-таки судя по тому, что я вижу в Москве и Подмосковье, заказчику редко «везёт» на талантливых архитекторов. Для такого творческого потенциала, которым обладает Москва, процент удачных «попаданий» крайне мал. Если возвращаться к нашей метафоре, то в «водоёме» частной архитектуры, мне кажется, вода уже давно зацвела, хотя в глубине идёт неясное брожение. Последнее даёт повод для оптимизма. Я думаю, плотину в конце концов прорвёт, а у нас появится серьёзная архитектура, на которую будут ссылаться западные журналы. Пока же совсем не зазорно работать в небольших объёмах. Кстати, многие западные архитекторы так начинали.
S. Понятно. Как считаешь, существует ли технологическое отставание нашей архитектуры от западной?
Ю.А. Сейчас на российском рынке есть большая часть строительных и отделочных материалов, используемых в мире. Выделились мощные строительные организации с хорошей репутацией, которые владеют всеми современными технологиями. Стало быть — технологического отставания нет.
S. Давай поговорим о заказчике. Большая и зачастую «больная» тема для наших архитекторов.
Ю.А. Для меня она здоровая. Хочу сразу оговориться, что, беседуя о заказчике, я всегда имею в виду своих клиентов.
S. Ну и как ты с ними общаешься?
Ю.А. По-всякому. Чтобы в результате получилось что-то путное, я стремлюсь полюбить заказчика. В благоприятной атмосфере и строительство идёт быстрее. Вопрос денег при этом выводится за скобки, как обязательный и неоспоримый. Важнее другое. Когда у нас с заказчиком хорошие доверительные отношения, тогда он знает, что я его не обману, и наоборот-я уверен, что он не начнёт что-то переигрывать и как-то вмешиваться в процесс. То есть мы должны дружить…
S. Разве можно подружиться с нашим заказчиком?
Ю.А. Да. Я со всеми в хороших отношениях, с кем бы ни работал. Считаю, что нужно уступать заказчику в разумных пределах. В принципе он должен остановиться на уровне пожеланий и описания своей ситуации (например, финансовой). По ходу разговора изучаешь его, тестируешь, прощупываешь. Наблюдаешь, как он себя ведёт, какие слова говорит, каким тоном. О чём имеет представление, что знает, о чём догадывается. Точно так же клиент изучает тебя. В конце концов складывается общая картина, вырисовываются области его и моей ответственности. Потом заключается договор, и тут важно помнить то, о чём я уже говорил: что мы абсолютно равноправные стороны, обязанные уважать друг друга.
S. Всегда ли заказчик это понимает?
Ю.А. Многие понимают, некоторым приходится объяснять. Есть люди, которые уважают профессионализм, а есть — которые считают так: «У меня — деньги, у тебя — голова, вот мы твою голову купим и вытащим из неё всё, что нам захочется»,- и ошибаются. Начинаешь различными способами демонстрировать этим людям, что они встретились с Личностью.
S. Неужели ты считаешь, что со всеми клиентами можно договориться и объяснить им свою точку зрения?
Ю.А. Во всяком случае, с любым человеком можно начать разговор.
И если в ходе беседы выясняется, что заказчик и архитектор не подходят друг другу, что я, например — «Пал», а он, скажем,- «Секам», и что бы мы ни делали — нет цветного изображения, тогда нам надо обсудить другие приятные темы и второй раз просто не встречаться.
Вообще процесс общения с потенциальным клиентом напоминает весы. Изначально архитектор считает заказчика «ребёнком малым», а заказчик архитектора — «художником ненормальным». И. встречаясь, оба начинают на этих весах качаться, норовя гирьку из-под другого вынуть и на свою чашечку положить. В конце концов весы останавливаются, и тогда-то можно приступать к делу Равновесие это шаткое, и до момента завершения строительства придётся его постоянно поддерживать, решая различные спорные вопросы. Я, например, иногда излишне самоуверенного заказчика сначала пугаю-становлюсь более артистичным, чем в жизни. Эдаким Артист Артистычем. Подчёркиваю профессиональные и прочие отличия, чтобы немного подавить волю клиента. А для многих заказчиков артистическая среда, богема-это совершенно особый мир, который они, несмотря на наличие денег, всё-таки уважают. И тут я, будучи Артист Артистычем, вынимаю из-под клиента гирьку, кладу её к себе и наблюдаю… Ага, результата добился, зауважали меня. Тогда я успокаиваюсь и становлюсь нормальным человеком. Образно выражаясь — возвращаю клиенту его гирьку, к его же радости. И клиент с облегчением думает: «Фу, всё-таки этот архитектор — нормальный человек, а я-то уж думал — артист пришёл».
Способы получить кредит доверия могут быть разные. Можно выпивать вместе с заказчиком, как-то куролесить и т.д. Главное — в результате этих действий открыть в его душе дружеский счёт. Потому что потом вы подписываете на срок полгода-год (а иногда и дольше) брачный контракт… Кстати, метафора относительно брака очень точная. Отношения заказчика и архитектора даже крепче, чем обычный брак. Потому что там просто любовь, а тут ещё и деньги. Заказчик выкладывает свои кровные, и он за них должен быть спокоен… Это очень человеческий процесс — архитектура.
S. Ты сравнил взаимоотношения заказчика и архитектора с браком. Разреши поинтересоваться, кто тогда муж, кто-жена, а кто-члены семьи?
Ю.А. Архитектор выступает в роли мужа, однозначно. Заказчик-это капризная женщина. Но заказчик думает, что он — мужчина, а архитектору говорит: «Ты со своими творческими амбициями ведёшь себя как баба!» Как и любая женщина нет-нет, да и не удержится от соблазна сказать такое мужчине. Строители-члены семьи, родственники. Только неизвестно, по чьей линии. А иногда они-дети проштрафившиеся. Вообще же у них часто в глазах стоит немой укор.
S. И как происходит твоя «семейная жизнь»?
Ю.А. Бурно. У нас разводы постоянные происходят, уходы в другую семью и к любовникам — в общем, всё как у людей. Есть и ревность, и звонки одного заказчика другому с требованием не приставать ко мне и оставить в покое. Такие страсти разыгрываются! Бывает, заказчики ездят по объектам друг друга тайком, смотрят, изучают, а потом мне претензии предъявляют: «А вот ты там-то похоже делаешь, как тебе не стыдно!» А я: «Да разуй глаза-ничего похожего нет!» и т.д. Часто случаются курьёзы. Например, один раз, когда я по требованию заказчика трижды переделывал проект ресторана, в последнем варианте забыл нарисовать барную стойку… Потом была истерика, обидные слова: «Ты меня ненавидишь! Ты хочешь, чтобы я разорился!» Опять же, по аналогии, как дома, когда жена обнаруживает у мужа заначку: «В семью не принёс денег!»
S. Давай поговорим на тему: «Заказчик и эстетическая сторона будущего проекта».
Ю.А. Сейчас заказчик начинает понимать, что его дом должен быть красивым. Правда, представление о красоте может оказаться очень специфическим. А некоторые просто не знают, чего хотят. Это как если бы я, предположим, пришёл в парикмахерскую, и меня спросили бы: «Как стричься будем?» А я бы буркнул: «Вы — парикмахер, вы и стригите!» Мне кажется, что в архитектуре такая же ситуация-клиенты подчас не могут чётко сформулировать свои эстетические критерии. Я думаю, надо к этому относиться спокойно и либо ненавязчиво внушить клиенту своё решение (если он, конечно, хочет, чтобы ему внушили), либо в чём-то переубедить, прислушиваясь к его пожеланиям насколько возможно. Но надо переубеждать не словами, что, мол, «Кёнигсберг» — это плохо, а подпитывать клиента информацией — журналы всякие носить, книги… Эстетическое воспитание и просвещение клиента, если оно требуется,- тоже задача архитектора-дизайнера. Кстати, некоторые заказчики так заинтересовываются предметом обсуждений, что потом сами начинают покупать книги и журналы и уже меня ими снабжают.
S. Скажи, а заказчики часто меняют что-то после твоего ухода с объекта?
Ю.А. Часто. Ведь после моего ухода в помещении начинается своя отдельная жизнь, заказчик подметает полы, моет окна и т.д. Однако чаще всего перед каким-либо изменением в интерьере советуется: «А как ты считаешь?» Шлейф доверия всё-таки тянется.
S. Ты работал с западными заказчиками. Отличаются ли они от наших, и если да, то чем?
Ю.А. Менталитет заказчика везде примерно одинаков. Единственное отличие заключается в том, что на Западе люди, изначально относящиеся к архитектуре с пониманием (как правило, это аристократы или интеллектуально-творческая элита), имеют на неё деньги. Большинство же западных клиентов ничем особенным не отличается от российских «коллег», даже наоборот-они гораздо жёстче в своих требованиях. Эстетические вопросы их волнуют гораздо меньше, чем меркантильные аспекты будущего жилища-экономия воздуха, тепла, электричества. У нас сейчас многие дома напоминают автомобили «Бьюик» 1956 года выпуска, которые делались с акульими крыльями и с потреблением 30 литров бензина на 100 км. Однако рано или поздно придётся переходить к компактным «автомобилям», которые будут «есть» 6 литров горючего на 100 км. Но от этого они не станут менее красивыми!.. Пока же российский заказчик может себе позволить помпезность архитектуры типа «Гей, славяне!».
S. А ты можешь определить свой стиль?
Ю.А. Вообще определить это достаточно сложно. В голове у человека происходит постоянная работа, он смотрит журналы, книги читает разные, вплоть до «Вечеров на хуторе близ Диканьки» — всё равно это откладывается по кирпичику. Мне кажется, что архитектор, как и музыкант,- это такой Господин Импровизатор, который берёт разные темы, разные стилевые эпохи, пропускает их через себя, трансформирует и если у него есть свой внутренний стиль, свой внутренний почерк, то он узнаётся. Мои заказчики уже узнают мою архитектуру, «вычисляют» её по каким-то деталям. Как почерк.
S. И что есть твой почерк?
Ю.А. Почерк должен быть изящным. И чтобы знаки препинания на месте, грамотно выстроены слова, фразы и предложения. От текста требуется точность и легко читаемость. Если же переходить на серьёзный профессиональный язык, то для меня очень важна роль света в пространстве. Задача состоит в том, чтобы при помощи света и воздуха построить некий объём, а любые плоскости и объекты, появляющиеся в этом объёме, несут единственную функцию-отражение света, и не более того. Иными словами, архитектура не на уровне фактуры, а на уровне отражения света и воздуха от этой фактуры. Люблю Альдо Росси — этот человек умеет работать с воздухом. Цвет? В идеале я бы предпочёл работать с двумя цветами — чёрным и белым, и с их оттенками. Они не разрушают формы, с их помощью можно что-то спрятать, что-то вытащить, где-то обмануть. Архитектура, в моём представлении, как и цветы-вполне самодостаточна, и ей не нужна «обёрточная бумажка»… Очень люблю симметрию. Но тут как с человеком — он вроде симметричен, а как вглядишься — заметишь лёгкую асимметрию. Также и интерьер (я имею в виду интерьеры ресторанов и баров). Заходишь — и всё вроде бы симметрично, а потом начинаешь присматриваться и понимаешь, что какие-то непонятки происходят: что-то наклонилось, что-то сдвинулось, что-то поехало… То есть человек не должен заходить и сразу получать визуальный шок, его надо как бы успокоить, чтобы он с комфортом расположился, а потом вдруг начал замечать какие-то загадки. В общем, пространство — как ребус, а не фон, и его задача — заинтересовывать некими своими странностями, пространственными фокусами. И в процессе проектирования постоянно ищешь эту меру в соотношении «фенечек» и общей спокойной ауры. Первый эскиз обычно «бешеный», а потом его «причёсываешь», «причёсываешь» до компромиссного состояния. И ещё в архитектуре ничто не имеет права появиться случайно. Всё должно быть «подпитано» литературой, быть единой «сказкой». И вот на пересечении чего-то родилось окно, произошла стена, дверь, потолок…
СТРОИТЕЛЬСТВО ЧАСТНОГО ДОМА СВОИМИ РУКАМИ